8 (812) 246-64-30, petroinf@cgpb.ru
«Вот были хвори моровые»
06.02.2020
На выставке представлена вся литература, имеющая отношение к борьбе со смертельными инфекциями в Европе и в России последних трех столетий
Смертельные эпидемии и пандемии – не новость для Петербурга, и столица Российской империи училась с ними бороться еще в XVIII веке. Пока непросвещенные граждане устраивали холерные и чумные бунты, врачи и толковые управленцы пытались наладить быт таким образом, чтобы больные поменьше контактировали со здоровым населением, а в идеале – выдерживались в карантине.
В Российской национальной библиотеке 5 февраля была организована закрытая выставка, на которой представлена вся литература, имеющая отношение к борьбе со смертельными инфекциями в Европе и в России последних трех столетий. «Петербургский дневник» знакомит с ней своих читателей.
Выставка - это не только книги, например, научно-популярная брошюрка об испанке 1927 года или «Отчетъ начальника гарнизона и карантинной обсервацiи въ порту Узунъ-Ада для борьбы съ холерной эпидемiей 1892 года». Есть тут и предписания царского министерства внутренних дел о том, как следует вести себя в публичных заведениях, если уж есть такая необходимость их посетить, и указы Екатерины, поощряющих доносы на купцов, втайне привозящих продукцию из мест, где свирепствуют «прилипчивые» болезни. А в отделе картографии есть свои свидетельства эпидемий, но также представлены карты других катаклизмов – начиная с плана петербургских наводнений и балтийских и черноморских кораблекрушений и заканчивая зоной заражения после аварии на ЧАЭС.
Но сейчас у всех на слуху китайский коронавирус. Как отметила гость выставки – завкафедрой эпидемиологии Педиатрического университета Елена Эсауленко, хорошие знания об эпидемиях прошлого помогают не впадать в панику. Врачам, например, известно, что свиной грипп 2009 года и «испанка» 1918-го – это один и тот же серотип, вирус H1N1. Правда, мутировавший. Нынешняя угроза - коронавирус открыт в 1965 году.
«Мы хорошо знаем историю инфекционных болезней, и больница Боткина, первая инфекционная для моровых заболеваний, до сих пор сохраняет некоторые традиции режима, что и позволяет предотвратить быстрое распространение болезни». В XVIII веке люди этого не знали – вот и расправились с архиепископом Амвросием, который спрятал от прихожан икону Боголюбской Богоматери, чтобы люди не скапливались в церкви, ведь толпа – это лучший помощник для любой эпидемии.
К слову, сама Публичная библиотека в позапрошлом веке стала «жертвой» холеры: ей пришлось на несколько месяцев закрыться в 1831 году – как и многим другим «общественным пространствам». В помещениях были установлены плошки с хлоркой, залы окуривались можжевеловыми ветками, вымоченными в уксусе. Сейчас-то мы в курсе, что воздушно-капельным путем и через предметы холера не передается – а тогда этого не знали, и борьба велась по всем фронтам. Другой не менее известной жертвой стал тогда князь Константин Павлович. Зато именно холеру приходится благодарить за «Болдинскую осень» Пушкина – из-за нее Александр Сергеевич задержался в своем имении на три месяца. Очень плодотворных.
Петербургу в разное время угрожали чума, холера и грипп – по крайней мере, 20 книг, любовно отобранных библиографами среди остальных 80 миллионов, повествуют именно о них. Все они, в том числе выкашивающий города грипп, остались в прошлом. К слову, карантины в стране пытались организовывать задолго до основания Петербурга. О том, что чума в европейскую Россию приходит из Средней Азии, в стране знали давно.
«Особое внимание уделялось морским путям, - рассказала заведующий билиографическим отделом РНБ Надежда Веденяпина. – Корабли могли выдерживать какое-то время в карантине, если было подозрение, что на борту больной человек или зараженные крысы. На сухопутных границах дежурила пограничная стража, и стражники всегда могли подозвать врача. Впрочем, это во все времена были неспокойные края, а там, где военные конфликты, всегда есть врачи».
О том, что распространение чумы отслеживали и документировали в Европе, свидетельствует атлас известного немецкого картографа Маттеуса Сойтера. Возможно, сейчас у нас и придумали бы, как схематично изображать зараженную зону, а тогда картограф использовал аллегорию чумы – крылатую ведьму с косой. Рядом были изображены изможденные мужчины и женщины – ее жертвы. Так, в обрамлении страшных крылатых дев, выглядела карта французского Прованса в 1720 году, во время нашествия Великой марсельской чумы, забравшей жизни 100 тысяч человек только в одном Провансе.
Нина Астафьева
Фото: Александр Глуз/ «Петербургский дневник»
На что готовы пойти настоящие библиофилы
Кражи, пожары... Какое отношение эти слова имеют к книгам, можно узнать на выставке «Книжные черви. Чтение как образ жизни». Об экспозиции рассказывает заведующая отделом культурных программ Российской национальной библиотеки (РНБ) Ольга Кагановская
– Правда ли, что выставка заставляет как-то по иному взглянуть на книги?
– Выставка, которая открывает юбилейный для РНБ год (в мае исполняется 225 лет со дня основания библиотеки), и правда не совсем обычная. Она про отношения людей и книг. И посвящена не только собственно книгам, а людям. Их любви к книге, которая проявляется в самых причудливых, порой крайних формах. А для кого-то даже превращается в страсть.
– Например?
– Давайте вспомним известный фильм Романа Полански «Девятые врата». Он снят по мотивам романа Артуро Переса-Реверте «Клуб Дюма, или Тень Ришелье». И его сюжет основан на поиске книг с головоломкой, разгадав которую, можно пройти сквозь девять адовых врат и вызвать на Землю дьявола. Невозможно не вспомнить и экранизацию романа Умберто Эко «Имя розы», когда книга оказывает на людей фатальное влияние.
Такие примеры есть и на выставке. Так, во второй половине XIX века в нашей библиотеке работал человек, которого звали Алоис Пихлер. Теолог, историк церкви и сотрудник Императорской публичной библиотеки, он «прославил» свое имя кражей библиотечных книг.
Представьте, он проработал в библиотеке один год и девять месяцев. И за это время каким-то непостижимым образом ухитрился вынести примерно четыре с половиной тысячи книг и около пятисот гравюр и рукописей, причем не только религиозного, но и светского содержания. Вместе с книгами он похищал из каталога и карточки на них, тем самым уничтожая всякий след раритета.
– Как он смог это сделать?
– Есть предположение, что где-то под одеждой у него был пришит потайной карман. Потому что даже если выносить по одной книге в день, все равно получится гораздо меньше по факту, чем он вынес. Конечно, он был разоблачен, книги возвращены. Потребовалось семь огромных возов, чтобы вернуть украденное в библиотеку. Нам известно и о других страстных почитателях книг.
– Уж не о так ли называемой расчлененке идет речь?
– «Расчлененка» – страшное слово, которое перекочевало к нам из криминальной хроники. Но в библиотечном мире ничего кровавого нет. Известно, например, что если Вольтера, коллекция которого у нас хранится, книга не интересовала целиком, он вырывал оттуда какую-то часть. А потом сплетал нужные ему фрагменты вместе.
Подобным «любителем» книг был англичанин Джон Бэгфорд. Человек с прекрасным образованием, видный археолог, он тем не менее относился к книгам, как истинный варвар. В них его привлекали только титульные листы, которые он без зазрения совести вырезал из библиотечных книг. Украденные титульные листы он снабжал пояснениями, объединял по собственному классификатору и переплетал. Его коллекция титульных листов составила сто огромных томов, которые ныне хранятся в Британском музее.
– А в XVIII веке в Париже вообще появилась безумная мода украшать каминные экраны и ширмы цветными иллюстрациями из книг. Можете себе представить, сколько изданий было погублено ради этой модной прихоти?!
– Наверное, почти столько же, сколько книг уничтожили пожары – еще одно страшное зло библиотек.
Тут можно вспомнить книгу Люсьена Поластрона «Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек». Вот отрывок: «У Рима был особый дар к пожарам… Достаточно часто пожар обрушивался настоящим апокалипсисом. Вследствие этих периодических пожаров, как желанных, так и нет, было констатировано, что окончательно и бесповоротно оказались утрачены самые разные сочинения: 109 произведений Плавта, 24 Энния, 40 Акция; философский трактат Цицерона «Гортензий», а также вся его поэзия, за исключением нескольких стихов...»
И это только малая часть списка. Опасность пожаров и воды, с помощью которой они тушатся, велика и сегодня. Потому что сначала книга страдает от огня, потом от того, что ее проливают водой. Если вы пройдетесь по библиотеке, то увидите, что над теми отделениями, где хранятся редкие коллекции, написано: «Газ, не входить». Это значит, что там установлены системы пожаротушения. И в случае пожара будет пущен специальный газ, останавливающий горение.
– Как-то все печально. Давайте поговорим о библиотерапии, которой посвящен один из разделов выставки.
– Наивно было бы относиться к книге как к лечебному средству. Хотя есть люди, которые принимают это всерьез. И у нас в витрине лежат работы, посвященные тому, как благотворно влияет чтение на человеческую психику. Среди них – «Книга как лекарство» британских «библиотерапевтов» Эллы Берту и Сьюзен Элдеркин.
Как тут не вспомнить Пушкина: «Как мысли черные к тебе придут, / Откупори шампанского бутылку / Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Вот и эти авторы считают, что именно книга поможет в трудные минуты жизни отвлечься от тягостных мыслей и получить разумный совет. Они уверены, что чтением можно лечить не только душу, но и тело. «Библиотерапевты» даже составили «литературный лечебник», из которого человек узнает, какие именно книги лучше всего читать при тех или иных заболеваниях. В справочнике – бальзамы от Бальзака, кровоостанавливающие жгуты от Толстого, слабительное от Пруста и многое другое.
Насколько это помогает, я не знаю. Хотя утверждается, что чтение Библии и других религиозных трактатов очень полезно, необыкновенно просветляет душу. Но каждый человек выбирает что-то свое, это вопрос веры.
Марина Алексеева
https://spbdnevnik.ru/news/2020-02-05/na-chto-gotovy-poyti-nastoyaschie-bibliofily