Она была – поэт

«Великая земная любовь» – вот движущее начало всей лирики Анны Ахматовой. В одном из своих стихотворений Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные.
В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир
с удесятеренной силой. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее, Ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. «Над засохшей повиликою / Мягко плавает пчела» – это увидено впервые.

Но стихи Ахматовой не фрагментарные зарисовки, не разрозненные психологические этюды: острота взгляда сопровождена остротой мысли. Велика их обобщающая сила. Стихотворение может начаться как непритязательная песенка:
Я на солнечном восходе
Про любовь пою,
На коленях в огороде
Лебеду полю.
А заканчивается оно библейски:
Будет камень вместо хлеба
Мне наградой злой.
Надо мною только небо,
А со мною голос твой.

Личное («голос твой») восходит к общему, сливаясь с ним: здесь к всечеловеческой притче и от нее – выше, выше – к небу. И так всегда в стихах Ахматовой. А вот какой романной силы психологический сгусток начинает стихотворение:
Столько просьб у любимой всегда!
У разлюбленной просьб не бывает.

Не подобно ли открывается «Анна Каренина»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему...». Образ такой «больной» любви у ранней Ахматовой был и образом больного предреволюционного времени 1910-х годов, и образом больного старого мира. Недаром поздняя Ахматова в стихах и особенно в «Поэме без героя» будет вершить над ним суровый суд и самосуд, нравственный и исторический.
Любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном пребывании. Чувство, само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлета или падения, первой пробуждающей встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертной тоски. Потому же Ахматова так тяготеет к лирической новелле с неожиданным, часто прихотливо капризным концом психологического сюжета и к необычностям лирической баллады, жутковатой и таинственной («Город сгинул», «Новогодняя баллада»).
Обычно ее стихи – начало драмы, или только ее кульминация, или еще чаще финал и окончание. И здесь опиралась она на богатый опыт русской уже не только поэзии, но и прозы. «Этот прием, – писала Ахматова, – в русской литературе великолепно и неотразимо развил Достоевский в своих романах-трагедиях; в сущности, читателю-зрителю предлагается присутствовать только при развязке». Стихи самой Ахматовой, подобно многим произведениям Достоевского, являют свод пятых актов трагедий. Поэт все время стремится занять позицию, которая бы позволяла предельно раскрыть чувство, до конца обострить коллизию, найти последнюю правду. Вот почему у Ахматовой появляются стихи, как бы произнесенные даже из-за смертной черты. Но никаких загробных, мистических тайн они не несут.
Народная стихия в поэзии Ахматовой очень сильна и заявила себя в ней, по сути, очень рано – еще в первых сборниках. Легко обнаруживаемые внешние приметы ее (элементы просторечия, плача, заклинания или причети) органичны и естественны потому, что они выражают глубоко национальное народное мироощущение. В чем его суть? И опять приходится сказать о любви.

Стихи Ахматовой и правда часто грустны: они несут особую стихию любви-жалости. Есть в народном русском языке, в русской народной песне синоним слова «любить» – слово «жалеть»; «люблю» – «жалею». Уже в самых первых стихах Ахматовой живет не только любовь любовников. Она часто переходит в другую, любовь-жалость, или даже ей противопоставляется, или даже ею вытесняется:
О нет, я не тебя любила,
Палима сладостным огнем,
Так объясни, какая сила
В печальном имени твоем.
Вот это сочувствие, сопереживание, сострадание в любви-жалости делает многие стихи Ахматовой подлинно народными, эпичными, роднит их со столь близкими ей и любимыми ею некрасовскими стихами. И открывается выход из мира камерной, замкнутой, эгоистической любви-страсти, любви-забавы к подлинно «великой земной любви» и больше – вселюбви, для людей и к людям.

И, может быть, потому же почти от самых первых стихов вошла в поэзию Ахматовой еще одна любовь – к родной земле, к Родине, к России.
Мне голос был.
Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край
глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.
«Замкнула слух» не от искушения, не от соблазна, а от скверны. И отвергается мысль не только о внешнем, скажем, отъезде из России, но и вероятность какой бы то ни было внутренней эмиграции по отношению к ней, любая возможность иного, «нового имени».

Это стихи 1917 года.
А вот – 1922-го:
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам,
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.

Такие стихи не были эпизодическими эмоциональными всплесками. Это заявлялась жизненная позиция. Недаром строки стихотворения 1922 года стали эпиграфом к стихам 1961-го – «Родная земля».
Любовь к Родине у Ахматовой не предмет анализа, размышлений или расчетливых прикидок. Будет она – будет жизнь, дети, стихи. Нет ее – ничего нет. Вот почему Ахматова писала во время войны, уже Великой Отечественной:
Не страшно под пулями
мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова, –
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.

А начались «военные» стихи Ахматовой так, как начинается всякая солдатская служба, – с присяги:

КЛЯТВА
И та, что сегодня
прощается с милым, –
Пусть боль свою в силу
она переплавит,
Мы детям клянемся,
клянемся могилам,
Что нас покориться
ничто не заставит.
Июль 1941. Ленинград

В «военных» стихах ее поражает удивительная органичность, отсутствие неуверенности, сомнения, казалось бы, столь естественных в таких тяжких условиях в устах создательницы, как многие полагали, лишь рафинированных «дамских» стихов. Но это и потому, что характер ахматовской героини или героинь зиждется еще на одном начале, тоже прямо связанном с народным мироощущением. Это осознание и приятие судьбы, или, как она чаще и по-народному говорит, доли. Однако готовность приятия здесь отнюдь не означает того, что можно было бы назвать фаталистической пассивностью и смирением, если не равнодушием. У Ахматовой сознание судьбы, доли рождает прежде всего готовность вытерпеть и выстоять; не от упадка сил идет оно, а от пробуждения их.
...Анна Ахматова прожила долгую и счастливую жизнь. Как счастливую? Не кощунственно ли сказать так о женщине, муж которой был расстрелян и чей подрасстрельный сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, которую гнали и травили и на чью голову обрушивались толики хулы и кары, которая почти всегда жила в бедности и в бедности умерла, познав, может быть, все лишения, кроме лишения Родины – изгнания.
И все же – счастливую. Она была – поэт: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».

По ахматовским адресам

Сегодня в Петербурге начинается празднование 125-летия со дня рождения Анны Андреевны Ахматовой и 25-летия Музея в Фонтанном доме.
Чествование поэта организовано Музеем Ахматовой в партнерстве с Российской национальной библиотекой, Музеем театрального и музыкального искусства, фондом «Либеральная миссия», генеральными консульствами Швеции, Финляндии, Израиля, Польским институтом, Итальянским институтом культуры и Французским институтом при поддержке комитета по культуре.
Главным событием станет международная научно-практическая конференция «Анна Ахматова в пространстве мировой культуры», которая собирает исследователей из разных стран и многих городов России.
Конференция открывается сегодня в десять утра в РНБ. Впоследствии заседания переместятся непосредственно по ахматовским адресам. 24 июня в 14.00 и 25 июня в 11.00 в Белом зале Шереметевского дворца будут начинаться встречи «круглого стола», одноименного конференции. Ведущие – московские литературоведы Наталия Иванова и Александр Архангельский. Собравшиеся обсудят естественные и классические вопросы: какое место занимает творчество Анны Ахматовой в пространстве европейской и мировой культуры? Что значат ее имя и поэзия для зарубежного читателя? В чем притягательность поэзии и образа Ахматовой для зарубежных интерпретаторов – композиторов, режиссеров, авторов-исполнителей?..
Кроме того, исследователи творчества и жизни Ахматовой и ее круга примут участие в открытии четырех выставок. Одна в Зале Корфа главного здания РНБ – «...я задумана так надолго...» (материалы из книжных фондов и фондов Отдела рукописей РНБ). Три в Музее Ахматовой: в Большом зале – «Настоящий двадцатый век: портреты современников Анны Ахматовой» (живопись и графика из собрания музея), а в Малом зале – «К поэту в гости. Ирина Затуловская. Живопись, объекты», в Информационном зале – Les bijoux doivent etre sauvage! / «Украшения должны быть дикарскими!» (выставочный проект Ефима Резвана). Конечно же, литературоведы и слависты – в первую очередь иностранные – ознакомятся с мемориальной экспозицией музея и «Американским кабинетом Иосифа Бродского».
В рамках конференции будет представлен второй номер журнала «Русская литература» за 2014 год, содержащего материалы к юбилею Ахматовой. Пройдут литературные вечера. В саду Фонтанного дома 24 июня с 19.30 будет работать проект «А-Кино»: фильм «Альберт Эдельфельт 1854 – 1905» (Финляндия) представит Сани Контула-Вебб, специалист по вопросам культуры генконсульства Финляндии, а картину «Пять домов Леи Гольдберг» – автор режиссер Яир Кедар (Израиль).
Посвященное юбилею Анны Ахматовой заседание Национального союза библиофилов состоится 27 июня в музее Фонтанного дома (11.00 – 18.00). А на следующий день в рамках встречи библиофилов там же с 11.00 до 13.00 будет работать книжный аукцион.
Вечером 28 июня в Большом зале музея – музыкальный вечер «Подношение Ахматовой» (начало в 18.00). 29 июня в Большом зале музея в 18.00 Павел Нерлер представит свою только что вышедшую книгу «Con amore. Этюды о Мандельштаме». А 26 июня в то же время Евгений Степанов расскажет о своем труде «Поэт на войне. Николай Гумилев. 1914 – 1918».

Николай СКАТОВ, член-корреспондент РАН

Источник Санкт-Петербургские ведомости