Последние дни царской семьи

Последние дни царской семьи

Последние дни царской семьи  / [ред. В. Г. Манягин]. - Москва : Алгоритм : БСК, 2008. - 301, [2] с. - (Гибель династии). - 2000 экз.

 Из книги:
"...Очень интересный документ представляет письмо какого-то раненого «офицера русской армии», посланное из Москвы 25 января Протопопову (копия - Милюкову). Автор письма говорит, с одной стороны, что надо «обуздать печать» и послать Милюковых и Максаковых в окопы, чтобы они перестали работать на оборону и увидели, что такое война: легко им из кабинета предлагать воевать«до победного конца». С другой стороны, офицер считает, что нельзя продолжать войну и надо заключить мир, пока нет ни победителей, ни побежденных. «Если мир не будет заключен в самом ближайшем будущем, то можно с уверенностью сказать, что будут беспорядки ... Люди, призванные в войска, впадают в отчаяние ... не из малодушия и трусости, а потому что никакой пользы от этойборьбы они не видят».

Таково было настроение разных слоев русского общества, когда Родзянко поехал в Царское Село 10 февраля со своим последним всеподданнейшим докладом (см. прил. VI в конце книги). Царь еще в декабре очень сердился на Родзянко; новогодний прием отличался особой сухостью. Последний же доклад, названный в газетах «высокомилостивым», был, по словам Родзянко, «самый тяжелый и бурный». Царь после убийства Распутина был заранее агрессивно настроен; императрица «пылала местью», видя в каждом врага. В этот день у царя были великие князья Александр Михайлович и Михаил Александрович; после Родзянки Щегловитов окончательно испортил дело своим докладом.

Когда Родзянко прочел доклад, царь сказал:

- Вы все требуете удаления Протопопова?

- Требую, ваше величество; прежде я просил, а теперь требую.

- То есть как?

- Ваше величество, спасайте себя. Мы накануне огромных событий, исхода которых предвидеть нельзя. То, что делает ваше правительство и вы сами, до такой степени раздражает население, что все возможно. Всякий проходимец всеми командует. Если проходимцу можно, почему же мне, порядочному человеку, нельзя? Вот суждение публики. От публики это перейдет в армию, и получится полная анархия. Вы изволили иногда меня слушаться, и выходило хорошо.

- Когда? - спросил царь.

- Вспомните, в 1913 году вы уволили Маклакова.

- А теперь я о нем очень жалею, - сказал царь, посмотрев в упор, - этот, по крайней мере, не сумасшедший.

- Совершенно естественно, ваше величество, потому что сходить не с чего.

Царь засмеялся:

- Ну, положим, это хорошо сказано.

- Ваше величество, нужно ли принять какие-нибудь меры? - продолжал Родзянко. - Я указываю здесь целый ряд мер, это искренне написано. Что же, вы хотите во время войны потрясти страну революцией?

- Я сделаю то, что мне Бог на душу положит.

- Ваше величество, вам, во всяком случае, очень надо помолиться, усердно попросить Господа Бога, чтобы Он показал правый путь, потому что шаг, который вы теперь предпринимаете, может оказаться роковым.

Царь встал и сказал несколько двусмысленностей по адресу Родзянко.

- Ваше величество, - сказал Родзянко, - я ухожу в полном убеждении, что это мой последний доклад вам.

- Почему?

- Я полтора часа вам докладываю и по всему вижу, что вас повели на самый опасный путь ... Вы хотите распустить Думу, я уже тогда не председатель и к вам больше не приеду. Что еще хуже, я вас предупреждаю, я убежден, что не пройдет трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет вас, и вы уже не будете царствовать.

- Откуда вы это берете?

- Из всех обстоятельств, как они складываются. Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием, как шутят те лица, которых вы ставите. Нельзя ставить во главу угла всяких Распутиных. Вы, государь, пожнете то, что посеяли.

- Ну, Бог даст.

- Бог ничего не даст, вы и ваше правительство все испортили, революция неминуема..."

(стр. 37-39)